Кровь Зверя - Страница 45

– И как это связано с твоей травмой?

– А так. Всё, что он опубликовал до сих пор, – это мои разработки, ясно? – Глаза Кожинова зло блеснули.

– Твои? Ничего не понимаю…

– Я тоже сперва не понимал. Приехал сюда, стал изучать Сектор. Увидел первые «сувениры», начал с ними работать. Олег, тебя же наука не особенно волнует, правильно? Тогда тебе трудно понять. Здесь открытия ждут на каждом шагу. У меня фактического материала столько собрано – всю жизнь можно обрабатывать, да и жизни-то не хватит! Ну а Баргозов сперва такой ласковый был: «Женечка, если вам что-то понадобится, только скажите. Можете пользоваться моей лабораторией, берите что потребуется – вот то, вот это, будьте любезны…» А потом – бац! – вижу, куда-то пропадает часть моих образцов. Я же все у него хранил. Ты видел, какие у него замки? Сейфовые! А профессор попросту тырил мои находки. И потом стали мне попадаться публикация – его же, Баргозова. И в «Advances in Physics», и в «American Journal of Physics», и в «Central European Journal of Physics», да мало ли еще где… А там мои данные слово в слово. Я к нему: «Петр Ильич, как же так?» А он мне: «Женечка, ты же должен понимать, что простого лаборанта не опубликуют в подобных изданиях, а у меня знакомства, контакты, мировое имя, авторитет! Таким образом мы с тобой несем международному научному сообществу правду…» – Кожинов говорил надтреснутым голоском, передразнивая шефа. – «Мы с тобой ученые, нам иногда приходится отказаться от личного ради науки. Чего тебе больше хочется: чтобы твое имя прозвучало где-то на задворках, где тебя только и могут опубликовать, или чтобы научный мир узнал о твоих открытиях? Подумай, что для тебя важнее? Ты рвач или ученый?» Вот так говорил, понимаешь? А я в самом деле ходил в самоволки, один ходил в Сектор, а вообще-то одному там нельзя. Но у меня как-то получалось. Жалел меня Сектор, такого дурака, что ли… – Он тяжело вздохнул. – Это еще не всё. Баргозов же мои «сувениры» прикарманил. Наверное, решил, что я идиот и не замечу. А я не идиот!

– Ты лопух. Извини, Женя, ты полный лопух. Баклан. Идеальный объект жульничества. Кожинов поник. Ему хотелось спорить, но в глубине души он знал, что Олег прав. Помолчали, потом Женя обреченно кивнул:

– Конечно. Конечно, ты прав.

– А профессор твой – типичный аферист, работает, что называется, на доверии. Я таких встречал, и не раз.

– Ну да, теперь-то и я вижу, а поначалу… Я думал, подготовлю новый материал, о котором Баргозов не будет подозревать. Это не так просто, как, наверное, кажется. Нет, в самом деле – без оборудования, почти без материалов… Я снял квартиру в Шанхае. Продал несколько «сувениров», получил деньги. Думал, Баргозов не догадывается, а он следил за мной, что ли. До сих пор не понимаю, как это он сделал. В общем, снял я эту чертову квартиру, устроил там лабораторию…

– И конечно, часть оборудования приволок из кабинета профессора? – вставил Олег.

– А? Ну да, конечно, а откуда ж еще?

– Лопух и есть. Вот тогда он и понял, что ты завел новое убежище. Надо было для вида заниматься какой-то ерундой у него на глазах хотя бы изредка. А для своей лаборатории заказать оборудование на стороне. Ты же мог подождать, продать еще «сувениров», накопить денег на все новое, тогда бы Баргозов, может, и не выследил.

– Ну я же не думал…

– Вот именно. Да, а что у тебя с ногой-то?

– А то… Мою квартиру в Шанхае обчистили, вынесли всё. Хозяин клялся, что ничего не знает, а у самого глаза бегали. Запугали его, пригрозили. Ну, я сперва кинулся выяснять: кто, за что? Вроде ни с кем там, в Шанхае, не ссорился, даже наоборот. Там свой мирок, специфический такой. Но я с тамошними ладил.

– Нашел вора?

– Меня нашли… четверо. В общем…

– В общем, отметелили. А я и не думал, что Баргозов такая сволочь…

– Угу. Я, конечно, делаю вид, что не догадываюсь. Баргозов делает вид, будто ни при чем. Вот так и живем, значит, здесь. И делаем вид. Понимаешь, что украли «сувениры» и инструменты, я бы пережил. Но ведь он мои данные публикует! Мои!

Олег задумался. Женька глядел в пол, стискивая остывший паяльник, а глаза у него были такие, будто в руках не инструмент, а шея профессора.

– Жень, а что ж ты будешь со всем этим делать? Ведь оставить всё, спустить ему с рук – это как-то не… нечестно.

– Я-то жду, пока нога срастется. А сейчас я и в Сектор не ходок, и вообще ни на что не способен… Да, ты Гришке не говори всего этого, ладно? Он болтун.

– Больше, чем нужно, не скажу. Вот что… – Олег задумался, новая мысль оформлялась медленно. – Ты Баргозову отомстить хочешь?

Пластмассовая рукоять паяльника в руке Кожинова хрустнула. Он удивленно поглядел на собственный кулак, потом поднял глаза и твердо ответил:

– Да!

* * *

Полковника Алехин нашел на том же месте. Как будто тот и не уходил – сидел в прежней позе у костра, ворошил веткой угли. Коростылев кивнул на сломанный ящик и буркнул:

– Докладывайте, капитан.

Алехин с минуту собирался с мыслями, потом заговорил. Доложил о вербовке завхоза, пересказал беседу со Баргозовым.

– Ну и каковы ваши соображения, товарищ капитан?

– Я понял так: Баргозов намекнул, что в самом деле сбывал биотин через Гочу, но делал это ради науки, чтобы получить возможность продолжать работу у Барьера. Выходит, никаких опытов по синтезу он больше не ставит, но дело выполняет нужное. Можно сказать, в мировом масштабе.

– А теперь послушайте, что я вам скажу, товарищ капитан. Профессор Баргозов дал вам понять, что замешан в преступлениях, более того, участвовал в деятельности крупной преступной группировки, но если его прижмут, он подставит алкаша-завхоза, а сам выйдет сухим из воды. Вся эта сказочка о бескорыстном ученом… нет, я не верю. Интересно, что он демонстративно не дал вам прикоснуться к посылке.