– Ну, ты это… ловко ты.
– Ерунда, два придурка. Далеко нам шагать?
– Ерунда, два квартала, – в тон ответил Женя. И нервно рассмеялся. Потом вдруг бросил: – Знаешь, я бы с тобой в Сектор не пошел. Ты слишком полагаешься на свое тело. А там, за Барьером, физическая сила стоит немного. Гораздо меньше, чем здесь.
– Зато там можно ходить с оружием, – напомнил Олег.
– Ты так ничего и не понял. – Женя вздохнул. – Оружие – это сила, такая же, как и мускулы. В Секторе сила не имеет смысла. Там правят другие законы.
За пятиэтажками располагался барак – скорее всего, времянка, оставшаяся после строителей.
– Здесь больше вьетнамцы живут, я их совсем плохо знаю, – пояснил Женя, направляясь ко входу. – И у проводника здесь комната. Зовут его Квадратом. Ты приготовься, он человек со странностями.
– Да я уже понял, что все проводники такие.
– Наши, которые у Баргозова работают, – еще нормальные мужики. А Квадрат совсем поехавший – видишь, где живет? Стал бы нормальный человек с вьетнамцами селиться? Да его ограбили бы, как только он в Сектор свалит. А он в основном там и живет, в Секторе. Хорошо, если застанем. Но его комнату не трогают. Он пообещал, что спалит этот сарай и никого не выпустит, если у него хоть что-то пропадет. Вьетнамцы стерегут его комнату. Я даже не знаю, запирает он ее или нет.
Олег взвесил информацию и вынес вердикт:
– Серьезный, должно быть, мужик.
– Угу. Ты только не ляпни при нем, что Земля круглая. Он этого не выносит.
Колонна техники выдвинулась к пустырю, свернула с шоссе и встала за лесополосой, чтобы не всполошить местных светом фар и шумом моторов.
Кононенко, скорее напуганный, чем воодушевленный, глядел на прибывшее в Лихославль войско с тревогой. Присланные областным центром спецназовцы были спокойны, можно сказать, равнодушны. Им не впервой пройти по трущобам, разбить десяток-другой рыл, изъять запрещенные предметы, поставить всех на уши, чтобы заново внушить уважение к государственной власти, – да и укатить. А ему здесь и дальше жить, по одним улицам с избитыми ходить. Ну, не ходить, конечно, а ездить, но все равно как-то нехорошо.
Кононенко, сопя, вылез из автомобиля, прошелся, чтобы размяться. Отыскал среди офицеров Зеленского.
– А, товарищ подполковник! – Масовец был, как всегда, спокоен и исполнен благожелательности. – Ваши подтянулись? Областная лейб-гвардия мне как раз доложила о готовности. Сейчас дам звонок военным, чтобы высылали взвод охраны, они со своей стороны будут патрулировать. Майор, какое время требуется вашим людям, чтобы выйти на исходные?
– Пятнадцать минут. – Молодцеватый майор спецназа глядел на разжиревшего Кононенко пренебрежительно. Он был уверен в себе.
– Тогда последнее, прежде чем мы начнем. Меня особо интересуют сотрудники научного центра. Если таковые попадутся в облаву – по возможности не калечить, принять по всем правилам и тщательно составить опись изъятого.
– У меня нет данных, – заметил майор, – кто они, как выглядят, фамилии, предположительное местонахождение в данный момент.
– Узна́ете, – заверил масовец. – Они, так сказать, европеоиды. В отличие от остальных. Вчера группа профессора Баргозова выходила в Сектор – легально, в рамках научно-исследовательской деятельности. Я весьма заинтересован в том, чтобы выяснить, не толкают ли они трофеи налево. Прошу моим пожеланием не пренебрегать. Ну, как будто всё. Теперь ждем белый крытый грузовик, так, товарищ подполковник?
Лиза видела колонну автотехники, идущую на Шанхай. Видела, как машины свернули с дороги, как группа спецназовцев, получив инструкции, отваливает в сторону, чтобы зайти с западной стороны и прочесать свалку… Ее это не заинтересовало.
На этот раз драки на пустыре не предвиделось, поэтому женщина-кошка проскользнула между кострами и направилась к жилому району. Вдалеке светились ряды окон. Там, как понимала Лиза, ее ждет много работы. Вчера она столкнулась с обитателями Шанхая, видела нечеловеческие лица, глядела в нечеловеческие глаза. Ей хотелось объяснить им, что они потеряли себя, защитить, напомнить, вернуть… О чем напомнить и что вернуть? Лиза и сама не смогла бы объяснить. Ей хотелось глядеть в глаза этих людей и не ощущать холода в груди. И она знала, что это будет непросто. Супергероям всегда непросто, но они побеждают в каждой серии.
Двери барака были распахнуты настежь, изнутри лился свет и неслась странная музыка – смесь треньканья и пиликанья.
– Слушай, Жень, а здесь все такие агрессивные? Ну, как те четверо, которых мы по дороге встретили?
– Всех, кто ночью на улице, нужно опасаться. В дома заходи смело, если дверь открыта.
Когда Олег переступил порог, в ноздри ударил кисло-сладкий запах. Очертания большого помещения плыли в клубах дыма, на полу вдоль стен вповалку лежали люди. Кто-то курил, кто-то уже спал, в углу подвывали высоким голосом, не попадая в такт музыке. Справа было что-то вроде прилавка или барной стойки. К ней Женя и направился.
Азиат в белой рубахе и переднике кивнул ему как старому знакомому.
– Квадрат дома?
Вместо ответа бармен снова кивнул.
– Идем. – Женя увлек Олега через комнату с курильщиками опиума. – Нам дальше. Когда постучу, перед дверью не стой – он спьяну может и пальнуть.
Они вошли в полутемный коридор, справа и слева тянулись фанерные перегородки, сквозь щели пробивался тусклый свет. Плакал младенец, мужчина и женщина устало бранились визгливыми голосами не по-русски, в других комнатах хриплое дыхание вторило скрипу кроватей. Кто-то пытался подпевать песне, доносящейся из зала…